Таррагона

Подход к Таррагоне получался в пятницу вечером. Естественно я уже раскатал губу, что станем в пятницу вечером в порт и будем в субботу, воскресенье отдыхать, как правильные люди, с нормальными береговыми развлечениями, без вахт.
Но сеньоры решили иначе, сказали, чтобы мы вставали на якорь в ожидании указаний.
Дали мне координаты якорной стоянки, почти у самого волнолома. Подползал я, подползал к этой точке на малом ходу, да терпения у меня не хватило, чтобы точно в нее встать, слишком близко их точка к брекватору, поэтому отдали якорь, не доходя до указанного места. Девиз мореплавателя – держись от опасности подальше.
В принципе и на якоре не плохо, спокойнее, чем на ходу, тем более в субботу и воскресенье с конторы телексами никто не донимает, у них тоже уикенд.
Сделал несколько фотографий Таррагоны с моря только чтобы отметиться, так как ничего примечательного красивого не увидел.
На следующий день днем приказал матросам приготовить шторм-трап, круг спасательный и веревку протянуть вдоль борта.
-А для чего это? – спрашивают.
-Купаться будем, кто первый?
Это у меня с начала рейса желание зудело искупаться в Средиземном море.
На море небольшое волнение, да и солнце периодически облаками закрывается, не жарко, и поначалу страшновато в воду прыгать, ну а с другой стороны будет ли еще возможность на юге искупаться, ведь идем-то на Англию. Прибегает с каюты второй механик, и особо не задумываясь, парень с Астрахани, прыгает за борт, вторым наш студент архангельский ныряет, ну и потом уже матросы и я попрыгали. А водичка прохладная, хотя по карельским меркам в самый раз.

В воскресенье к вечеру вызывает лоцманская станция и приказывает сниматься и подходить ко входу в порт. Через час мы уже на ходу и через сорок минут под проводкой лоцмана, привязываемся шестью веревками к причалу. В порту тишина, нерабочий день, невдалеке виднеется город – у всех умиротворенное состояние. На корме матросы со швабрами и поливочным шлангом смывают палубу. Дело в том, что при запуске или остановке главного двигателя, из фальштрубы кусками летит уголь и вся надстройка оказывается усыпанными гарью, которую если не смыть, тащится на обуви по каютам на чистые паласы.
Ну, если грузовые операции начнутся только утром, то народ можно отпустить в город. Прохожу мимо матросов и говорю.
-Парни, можно идти в город.
Матросов как ветром сдуло, даже до конца палубу не домыли, все шланги побросали и уже в парадной одежде возле трапа толпятся, так в города хочется.
Отпустил всех, остались вдвоем со стармехом, сидим на юте, разговариваем: пущай погуляют, ну и погуляли, как позже выяснилось. Часам к двадцати трем вернулись старпом с поваром, а я подумал, не завалиться ли мне раньше поспать, вставать завтра в шесть не надо, вибрации нет, на пароходе тихо, высплюсь всласть. Заснул крепко, сладко и через какое-то время, чувствую что-то нудит и нудит, кое-как отодрал башку от подушки, глаза еле раздвинул, и вправду сладко спал, такое редко случается, вижу: мобильник, оказывается, подпрыгивает.
На экране «Агент» написано, ну чего ему нахрен надо среди ночи.
— Алё?
— Это капитан Фен Сириуса?
— Ну да, я это.
— Вашего матроса пьяного привезла полиция, сейчас возле борта у причала стоят.
Вот сюрпризы, елки-палки! Выхожу к трапу, пошатываясь спросонья, сам как пьяный.
На причале темная южная ночь, и стоят четыре полицейские машины с включенными фарами и синей мигалкой. И я спускаюсь по трапу, щурясь, освещенный фарами с причала, картинка как в фильме-боевике. А у машин кучка полисменов стоит на меня смотрит.
Я подхожу к ним, не вижу никакого матроса. Один карабинер подходит и произносит кое-как по-английски:
— Captain? Ваш матрос Андрей пьяный, мы его привезли на борт, а он теперь по пароходу бегает и швартовые веревки трогает, это опасно, — ну вроде как спьяну возьмет все и отвяжет и поплывет невменяемый кораблик по порту.
Тупо смотрю на них, перевожу взгляд на пароход, никого нигде не вижу, говорю:
— Хорошо, сейчас все проверю.
Иду на судно, прохожу по всем палубам, про себя чертыхаясь:
— Пьяницы русские и под иностранным флагом от них покоя нет. Проверяю везде, нигде пьяного бегающего матроса не вижу, наконец догадываюсь посмотреть в его каюту:
лежит милый в одежде на палубе возле своей кровати, не в силах на кровать забраться было. Ну вот все и улажено, а точнее уложено. Теперь до утра едва ли проснется.
Еще раз прошелся по пароходу, ничего ли не успел натворить доблестный сейлор, и иду досыпать, что еще остается делать. Утром разборки учинять придется, не люблю я этого.